Но "милый мальчик" даже не шелохнулся ведь он тоже как раз дошел до рассуждения о своих дурацких ушах. Благо хоть хвост у него не крысиный, как у бедных ослов!
Наконец, мул обратил внимание на движение со стороны и хруст снега под чьим-то весом. Это была молодая девушка, похожая на снеговика из-за чуть дутой одежды. Так-так, гости! Это чудно.
"Боишься? Хехехе." - Про себя посмеялся рыжий, так как заметил, что стоя вне левады, привязанным снаружи, он видел девушку изнутри, словно та подстраховалась на тот случай, если мул решит отвязаться и раздавить бедняжку.
Подняв голову повыше, от чего кожаные ремни, (что держали столбик) натянулись почти до отказа, Стервятник посмотрел на Лондон. Не похожа на рабочую, наверное тоже здесь занимается? Или тут живет ее питомец? Везунчик, выходит, если у него есть хозяин-девушка. Они больше любят своих коней. По крайней мере Стерва так думал.
Кажется, вкусного у нее ничего нет.
Всхрапнув и мотнув головой, рыжий решил немножко по-вредничать, прижав свои знаменитые на всю конюшню уши к голове, Стерва развернулся, чтобы оказаться задом к своей "собеседнице". Лягать ее он не собирался, а хотел выяснить реакцию. Именно поэтому, скраю показалась его голова выглядывающая из-за собственных ног, так как ушастый выглядывал и смотрел на девушку, что была за забором. Интересно, что будет?
- Ну вы, девушка, нашли к которой скотине подойти. - Показался один из конюхов, что как раз снимал перчатки и заканчивал работу - Наша местная Стерва. - Человек этот был беззлобный души не чаял в животных, но был наслышан о характере мула - Порой такой упрямый, что дальше ехать некуда.
"Кажется эти люди не знакомы." - Отметил стервятник, поднимая голову и смотря теперь уже на конюха. А его бы пнуть, да.

На активные жесты девушки, мул только ушами водил, непонимающе всматриваясь в ее руки и лицо.
"Зачем она хлопает?" - Признать, с его персоной никто так активно не суетился и не учил ничему подобному. Все считали его ослом и не более того. Единственное, один конюх научил его давать правую переднюю ногу по команде, но на этом усовершенствование IQ Стервятника закончилось. До таких зверей мало кому есть дело.
В общем-то жесты девушки заразительны, но и переменчивы. Только собравшись как-то прореагировать, ушастый уже видел как дама решила занять его другим упражнением, верховым.
Позволив подойти к себе, Стерва ощутил то, как на него ловко взобрались. В этот момент рыжий разве что попятился немного назад, поднимая голову, а уж после остановился. Непривычно немного, позабыл то чувство, когда на тебе сидит взрослый. В конце концов на нем больше грузы возили или детей катали.
Стерва был действительно упитанным, да еще и крупным в родителей. К зиме и шубкой чуть более густой утеплился, в общем - мушшЫна, что и говорить.
Стерва сейчас был спокоен и услышав команду по бокам, отправился вперед, чуть наклонив голову. Несмотря на его спокойный шаг, мул чувствовал, что девушка там не в очень комфортном состоянии находиться.
Главное, чтобы конюхи не прибежали и не наругали, что их рабочая скотинка куда-то делась и занимается не пойми чем.
Фыркнув и прижав уши, мул притормозил, чувствуя, что вот-вот потеряет своего наездника.
"Может быть ее уронить вон в ту кучку?" - Там был соблазнительный сугроб рядом. Да, в него можно уронить девушку и самому рядом прилечь, поваляться. Все же чуть-чуть, но хорошее настроение от человека к животному передалось.

Предложение побегать было воспринято Номандом положительно, но как и большинству лошадей, ему быстро надоело монотонно наматывать круги. Рысь активная, резвая, мощная, ритмичная и в принципе уравновешенная. Уже прекрасное начало. К тому же жеребец был не против такого вида деятельности. Даже не смотря на то, что спустя некоторое время он стал нарушать равномерность  аллюра, местами вкрапляя туда галоп, или добавляя выбрыки и замедления. Клеменси уже хотела переводить его на чистый галоп, но тут Номанд на ходу попытался достать зубами до своего плеча, но это у него не сильно вышло и он просто лег на землю и стал качаться.Воу, подожди, минуточку! Но Клем не успела - неугомонный Ном уже был весь обпутан кордой. Девушка подбежала к нему и стала распутывать конечности, высвобождать ноги и голову коня из клубка корды. Закончив с этим, она отошла назад, преподнося ему место для того чтобы встать и отряхнуться. Затем снова выслала на круг рысцой, чтоб убедиться, что его ничего не беспокоит. И тогда уже розвучала команда "Галоп!". Несколько темпов Клеменси все так же оценивала движения жеребцца, но потом спохватилась.Что это я снова на те самые грабли. Она засвистела, призывая жеребца замедлить темп, подошла к нему и отцепила карабин. А вот теперь снова галоп! Она позволила ему сорваться в движение с места. К тому же сейчас ему было позволено брыкаться и разгоняться как ему вздумается. Единственное, что Клеменси оставила за собой: это дорожку, по которой бежал конь (то и дело она настойчиво возвращала его на стенку) и направления. Клем выставила в сторону левую руку, а кордой взамхнула перед носом жеребца, вынуждая его сначала притормозить, а потом развернуться в противоположную сторону. И так несколько раз подряд. У Номанда получалось очень многое. Эта игра на ловкость была достаточно простой для него. Клеменси поочередно поднимала то одну, то другую рку, указывая направление, и уже почти не обращала внимания, если конь сбивался на рысь. Несколько кругов подряд она не просила его менять направление, оставив его просто галопировать, на своей последней, высшей точке, перед рысью и постепенным успокоением. Дожавшись момента, когда ему это будет удобнее всего и до того, как Номанд самовольно перейдет на рысь, Клем крикнула ему Рысью!

Дождь шумел всю ночь, и мокрый асфальт отливал под блеклыми лучами слабого весеннего солнца. Оно словно разогревалось, просыпалось, и вообще было не уверено, что нужно светить. Марлена сидела за столом в своем кабинете и проверяла старые бумаги подотчетности. Она как раз взяла в руки досье на одного из тренеров Школы, который когда-то работал здесь, и размышляла о том,  что пора бы создать архив документов. Ее мысли заставили женщину замереть взглядом на одной из строчек документа больше, чем положено. Марлена задумалась и постепенно совсем сползла с изначальной темы размышлений. Ее рука медленно опустилась на стол вместе с бумагой, и она подняла стеклянные глаза на дверь. За окном только начинал просыпаться город, Грей слышала нежное пение весенних птиц и редкие голоса персонала КСК. Кто-то уже выводил лошадей на работу. Прохладный ветер колыхнул легкие занавески с золотистыми шнурками, и они прошуршали по листьям цветков в горшках. Марлена моргнула и пришла в себя. Она решительно отложила в сторону бумажку, которую все еще держала в руке, и уже собралась было приступить к новому документу, однако ее работу прервал телефонный звонок. Изящный черный аппарат с золотистыми узорами на корпусе издавал мелодичные дребезжащие звуки, женщина быстро взяла изящную трубку и поднесла к уху.
- Алло? – звонило начальство КСК «Лотос». Директор оповестил женщину о том, что на днях к ним поступил достаточно не управляемый конь и на данный момент он отдан тренеру Клеменси, однако, весь персонал конюшни тревожился за хрупкую девушку. Никто не сомневался в профессионализме Ассель, но эту даму все любили и не хотели, чтобы такой ценный работник попал под копыта дикого жеребца. Марлену просили приехать в «Лотос» и оценить ситуацию самостоятельно, чтобы избежать не нужных потерь. Грей, как заботливая мать, всегда откликалась на просьбы своих подопечных, именно так она называла людей работающих под ее началом, не употребляя понятия - подчиненные, так как она не считала себя начальницей, но считала матерью. А все люди, работающие на нее, соответственно были для нее детьми. В общем, вся система задумывалась как единый организм, единая семья… пусть даже сейчас в этом организме были неполадки, тяжелые времена бывают у всех. Марлена верила в то, что трудности закаляют характер, а значит, если система переживет этот период, она станет только лучше, крепче, работа такой организации станет продуктивнее. Женщина спокойно отнеслась к просьбе директора «Лотоса» и тут же стала собираться в дорогу. Как только она положила трубку, то сразу же встала с места, накинула на плечи кожаную курточку и проверив на месте ли ключи от машины, вышла из кабинета. Женщина, не медля, спустилась по винтовой лестнице с разбитыми в некоторых местах ступеньками и быстро пересекла длинный коридор, зал, прихожую. Повсюду ей встречались ученики, мерно прохаживающиеся по просторам Академии. Каждый из встреченных Марленой, был горд и бесстрастен, безупречный и опрятный внешний вид, герб Академии на пиджаках, это все было по истине завараживающим зрелищем. Однако Марлене было не до размышлений на тему того, во что превращается академия и ее воспитанники, хотя она и старалась сейчас проводить как можно больше времени с учениками именно этого КСК, для исправления ошибок нынешнего директора в воспитании детей, все же результата видно пока что не было. Она стремительно вылетела из просторных дверей Академии, и свежий воздух обдул ее лицо, взметнув не большие пряди, выбившиеся из тугого пучка темных волос. Грей на мгновение замерла на пороге, заставляя студентов обходить себя, словно камень посреди течения реки.  Ее вмешательство в мирный уклад жизни академистов никак не повлияло на их душевное состояние. Студенты с каменными лицами обходили вставшую на их пути женщину, кажется, половина из них даже не понимало, кто она такая, но Марлена и не стремилась к абсолютной славе. Хорош тот кукловод, чья работа не видна открытым глазом. Когда ее глаза привыкли к дневному свету, Марлена уже не так быстро спустилась по широкой лестнице во двор Академии и проследовала на стоянку за своей машиной. Всю дорогу до «Лотоса» она размышляла над тем, что же ее ждет в гостях. Не так давно она видела Клем, общалась с ней и уже имела некоторое представление об этом работнике как о человеке, но еще совершенно не видела ее в деле. Марлена давно не наведывалась в «Лотос» и теперь, когда под тихий шорох шин ее машина въехала на территорию этого КСК, женщина немного удивилась. Сейчас «Лотос» выглядел больше как чья – то большая дача-ранчо, чем новенький КСК. Здания, оплетенные вьюнком, придавали общему виду сказочный характер. Все было аккуратно, покрашено и ухожено, но пропал дух официальности этого заведения. Тишину нарушали звуки домашней птицы, которую начальство держало в вольерах на территории КСК. Это не запрещалось, но изначально  земля была выделена только под конюшни и манеж, теперь же все здание поросли дополнительными пристройками. Марлена аккуратно припарковалась возле ворот и вышла из  внедорожника. Hummer H1 выглядел чем-то инородным и грубым среди этой идиллии сельского жителя. Грей направилась в сторону левад, так как именно там, по словам начальства кск находилась Ассель с жеребцом. Еще издали женщина заприметила эту пару, кажется, дело совсем не шло, Номанд выглядел совершенно не дружелюбно, а на лице девушки явно читалось раздражение и досада. Марлена тихо подошла к тренеру сзади и положив руку на плечо дружелюбно поинтересовалась:
- Добрый день, как дела? – она внимательно наблюдала за конем, прикидывая, понадобится ли ей сегодня переобуваться в сапоги или Клем справится одна?

Не смотря на то, что Клем заверила Марлену в том, что все в порядке, женщина видела, что тренинг все же идет не так легко и просто как хотелось бы. Но, для всего нужно время и для того, чтобы перевоспитать или просто воспитать кого-нибудь тоже. Она улыбнулась и перевела взгляд на коня, он, похоже, не собирался идти на контакт. Грей облокотилась об перила левады. Легкий ветерок шевелил выбившиеся из пучка пряди волос. Она немного помолчала, наблюдая за происходящим,  и затем обратилась к Клем, не поворачивая головы.
- Может быть, созвать членов «Лотоса» и Клуба на легкий мастер-класс? Я вижу, что сегодняшний сеанс будет долгим, как раз ребята смогут чему-то научится.
Через минуту женщина вспомнила, что ей был задан вопрос, который она так не осторожно проигнорировала, она запоздало добавила сухим тоном:
- Ничего, все как обычно, но Академия все больше отдаляется от заданного изначально курса. Я хотела собрать мастеров в одном месте, чтобы им было удобно учиться и совершенствоваться, но сейчас, этот кск больше напоминает ферму клонов. Каждый за себя, никакого командного духа. – Марлен передернула плечами и глубоко вздохнув, повернулась к леваде боком, а лицом к девушке. Она задумчиво рассматривала молодую тренершу, все тот же прохладный ветерок красиво играл ее серебристыми волосами, Грей почему-то стало печально. Она завтыкала глядя на эти роскошные волны и думая совсем не о них.
- Новое поколение школьников не хочет идти в Академию, а та загнется без новой, сильной крови. Нет, само кск будет существовать и работать, и я не сомневаюсь в том, что оно останется популярным среди спортсменов, однако, там ничего не изменится, пока не изменятся люди. Все так же будет веять холодом от каждого проходящего мимо студента. Они не станут людьми в прямом смысле этого слова. В его полном значении. Такое ощущение, что академистов высосала изнутри какая-то страшная сила, оставив только оболочку и холодный, расчётливый разум. Никакой души, даже намека на нее у них не проглядывается. А самое печальное то, что нам нечем крыть их козыри…
Грей хотелось отвлечься от работы  в том смысле, в котором она привыкла ее видеть, наверно именно поэтому, она приехала в обитель спокойствия и тишины – «Лотос». Здесь можно было почувствовать себя как на отдыхе. Много зелени и цветов, свежайший воздух, большая территория. Все это способствовало только улучшению настроения посетителей.  Она окинула взглядом пространство перед конюшней, уже несколько дней Марлена раздумывала над расширением профиля их системы. Вроде все было учтено и разработано, но оставались мало затронутые, не развитые отрасли. На данный момент женщина обратила внимание на то, что ни один кск не работает, как положено со скаковыми лошадьми. Пока что, этот вид спорта и не был востребован, однако, возможно потому, что люди просто не могут реализовать себя в этом виде спорта через эти кск. Конечно, Марлене можно было не советоваться ни с кем по этому поводу, а если и советоваться, то наверно с начальством клубов, но она поступала всегда иначе, ставя на первое место интересы посетителей и работников, а не начальства. Поэтому она обратилась к Клем со своим немного странным в данной ситуации вопросом.
- Слушай, как ты думаешь, не стоит ли разбить на вашей территории скаковой трек? Или, допустим, трек  для кросса?
Сейчас она поймала себя на том, что просто тупо мешает Клеменси работать. Пришла и болтает с ней. Как будто больше заняться нечем. На самом деле это было отчасти, правда. Марлена мало с кем могла поделиться своими мыслями и переживаниями, лотосовцы были теми, кто вряд ли пойдет дальше, а значит меньше шансов того, что не нужная информация дойдет до ушей Академистов. А значит, можно ыло быть спокойной, да и Марлена не говорила ничего такого, что было бы пустой болтовней. Только сейчас она подумала о том, что возможно Клем спросила ее про Академию просто так, ради того, чтобы поддержать беседу. Не стоять же молча, когда пришло начальство? И ей резко стало стыдно за то, что так открылась перед ней только что. Начальство не должно проявлять слабость, а Марлена только и делала, что последнее время жаловалась и изливала душу. Ей стало так не по себе, что захотелось срочно развернуться и слинять подальше и дальше поддерживать только деловые отношения, которые поддерживать, никогда не получалось. Слишком человечной была наша начальница, что поделать. Скорее всего, это ее и погубит в итоге. Найдется какая-нибудь крыса, которая ее подсидит и сольет Академии. Нет, Грей усердно отгоняла от себя эти мысли, она верила в людей, тем более в своих людей. Они должны ее понять, ведь все, что она говорит, говорится не просто так, она желает лучшего для своих «детей», пусть даже они не всегда хотят ей добра. В Академии вообще, наверняка, давно хотят ее свергнуть, но не так –то просто это будет.

По леваде пролетел порыв ветра, Клем поежилась от его касания.
Номанд неплохо вел себя, и поэтому на момент беседы Клеменси с Марленой был отпущен немного походить по леваде.
Марлена совершенно неожиданно высказала идею провести матер-класс по работе с плохо управляемыми лошадьми. Клеменси задумчиво переступала с ноги на ногу, она вроде не собиралась задерживать коня на долго. Любая тренировка в принципе должна продолжаться только до тех пор, пока лошади интересно, а дольше сорока минут такого уже не может быть. Разве что если несчастные полчаса покажутся экзекуцией, и будут длиться (по ощущениям, конечно) нескончаемо долго. Да, можно. Слова прозвучали как-то бесцветно, робко. Клем не считала, что имеет право спорить с начальством. Отказ мог быть расцененым как неуважение или безэнециативность.
Чтоб Номанд не забыл, что находится на занятии, Клем вернулась к нему, забрала на чембур и повела по кругу. При этом стараясь осмысленно поддерживать разговор с Марленой. На вопрос об Академии та отреагировала как-то слишком бурно. Ситуация там скорей всего не очень. Но все-таки вместо жалоб человеку, который вообще не при делах, можно было бы попробовать что-то поменять, - рассеянно думала Клем. Ей было чрезвычайно сложно понять как в самом деле все происходит в Академии. Она никогда там не была и ощущала это место иным измерением. Там действительно все плохо, или такие выражения держат академистов в тонусе? За своими мыслями она немного подвигала Нома, выравнивая его шаг. Если же там действительно дела идут столь плохо, то зачем при таком раскладе Марлена приехала в столь отдаленный от Академии Лотос. Надо полагать, за эмоциональной разрядкой. Клеменси остановила коня, и попробовала осадить его назад, настолько, насколько он согласился уступать. Потом похвалила кусочком морковки, и они снова двинулись вперед. Марлена на какую-то минутку задумалась, а потом перевела тему на скачки, ошарашив Клем своим воросом. Девушка как раз щекотала ногу коня, предлагая ему поднять ноги повыше. Со временем это должно переродиться  в высококлассный испанский шаг. Эээ, протянула Клем и мысленно выругала себя за бедность речи. Но тут в разговор вмешался неожиданно появившийся в леваде Фридрих, он почти высмеял эту идею, избавив тем самым Клеменси от необходимости отвечать. Он понял основной принцип Лотоса. И эта мысль внезапно наполнила Клем ужасной гордостью. Девушка была абсолютно солидарна со своим учеником, хотя сама высказалась бы чуть более мягко и ненавящево. Впрочем, она-то тут при чем? К ее специальности скачки имеют крайне косвенное отношение. Если это необходимо - я не буду препятствовать, но и помочь вряд ли смогу - это не моя тематика. Она улыбнулась, одновременно, прищелкивая языком, поднимая коня в рысь. Сейчас минутку, она сама тоже побежала, оставляя Марлену с Фридрихом позади. Конь, как всегда находясь на коротком поводе,  мало чем мог испортить идиллию, и они спокойно догнали Марлену, и снова притормозили. Клеменси погладила коня по шее.
По каким-то удивительным причинам она чувствовала себя скованно в обществе Марлены. Создавалось впечатление, что она прибыла из другого, лучшего мира. Клеменси посмотрела на нее. Мисс Грей казалась безупречной. Клем против воли залюбовалась ее уверенно-строгим видом. Нет, рядом с такой уж точно не подурачишься или что-то в этом роде. А Номанд был каким-то уж очень тихим сегодня. Клеменси щедро хвалила его за послушание и прилежность. Как ужасно звучит это слово. Скорей бы мы уже смогли выезжать с ним на природу. Он бы сразу почувствовал себя намного лучше, чем в конюшенных стенах. Но проблема в том, что для этого Ному  нужно научиться уважать мнение Клеменси и верить ей. Тогда она бы смогла показать ему, что даже находясь "в плену" у человека можно жить уж очень даже неплохо. Но путь к этой цели состоит из каждодневного труда.  Если конечно занятия будут восприниматься именно так. 
А ты здесь как оказался? Ты же должен сейчас помогать с pагрузкой сена. Она хотела, чтоб в словах зазвенел едва заметный укор, но в итоге они звучали игриво. Так получилось, что ей удалось узнать другого Фридриха. Он был совсем непохож на того, который пришёл к ней когда-то, как кажется, невыразимо давно.
Он сделал вид, что обиделся на Клем из-за того, что она не позвала его на занятие с Номандом, но девушка лишь ухмыльнулась. А что, хочешь попробовать свои силы с кем-то кроме Дюра и Байрона? (Урзаса Клем исходя из понятных причин решила не упоминать)

Клеменси не могла избавиться от чувства рассредоточенности. Утром она планировала спокойную и размеренную тренировку с тяжелым конем, коррекцию и совершенствование его умений. Просто-таки наполеоновские планы! А что мы имеем в итоге?
Марлена словно взбесилась. Ее очень задел отказ Клеменси, но девушка не собиралась идти на уступки и во всем соглашаться с начальницей. Клем с радостью согласилась бы на новых учеников, мастер классы, уроки, семинары, ведь это все - ее стихия. Но скачки - это  совсем другой вопрос, это полная противоположность деятельности Клеменси. Забыть о всех своих принципах и убеждениях ради каприза начальства? К сожалению идти на такую жертву девушка не могла.
- Почем Вы знаете, что в какой-то момент, здесь не окажется лошади привезенной с мест не столь далеких и специализирующихся на скачках? Клеменси очень не хотелось вступать в спор, но ее кровь вскипела и мешала соображать. Великолепно. Но какое мне до этого дело? Я свою специализацию менять не собираюсь. Приедут - отлично, я буду учить их тому, что знаю. Слова Фридриха распаливали Марлену все сильнее. Не вам, молодой человек, мне говорить, по каким законам живет «Лотос». Клеменси хотела, очень хотела, просто до зуда в языке хотела сьязвить, но заставила свои мысли звучать только  в голове. А что об этом может знать человек из Академии?
Не забывайте, с кем говорите, я здесь закон. Клеменси невольно улыбнулась. Смысл в этом споре безнадежно утерян. Ясно, мы поняли. Клеменси толкнула Фридриха в плечо. Вопрос исчерпан, правда? Где-то глубоко внутри она чувствоваала, что перегибает палку, но ничего не могла с собой поделать.  Следующие слова Марлены звучали уже с нескрываемым сарказмом и плохо сдерживаемой злобой.
- Однако, раз пришел ваш ученик, значит, он хочет чему-то научится. Не проведете ли вы, сейчас, для нас обоих не большую лекцию с практическими занятиями? Очень любопытно посмотреть, я думаю, ваш ученик так же стремится к знаниям, как и вы когда-то, иначе он не посмел бы прийти сюда в неурочное время и отвлекать вас от работы. Ура, наконец-то! Эм, я имела ввиду,конечно, сколько угодно. Клем тряхнула головой и улыбнулась. У нее совершенно не было настроения ругаться. Прекрасная погода, прекрасная начальница, прекрасный ученик, прекрасный Номанд. Клеменси улыбнулась своим мыслям. Она уже набрала в легкие побольше воздуха, приготовившись зачитывать лекцию, но снова была перебита. На этот раз не гневом Марлены и не проделками Номанда. К ним в леваду выпустили еще одно коня. От удивления Клем даже опешила и отошла на полшага назад. Что простите? Она отчаянно пыталась понять, что происходит, хлопая ресницами и поглядывая на Марлену в ожидании какого-то пояснения.Ах да, конечно, сегодня с неба готовы сыпаться слоны, чтоб сорвать мне тренировку. Для Клеменси это было росто верхом наглости, и она заметила, что обстоятельствам таки удалось ее удивить. Марлена, я извиняюсь, а что происходит? Она машинально взяла корду с Номандом покороче и не смела двигаться без объяснений. От новой лошади можно ожидать чего угодно, к тому же и Номанд не так давно в ее руках, чтоб позволять себе безоговорочное доверие к нему. Внезапно появившеяся в леваде лошадь была очень красивой и прекрасно слаженной, но все же что она здесь делает?! Благо гнедой был хотя бы привязан. Это обеспечивает безопасность для людей и Номанда, но сам он может травмироваться, потому что это - грубое нарушение техники безопасности. Может, Клеменси и  не желала смыслить чего-то в скачках, но такие элементарные вещи она знала на зубок. Инстинктивно она ощущала, что мастер классу в общем понимании этого слова сегодня не бывать.  Ссора с начальством - уже весомая для этого причина. Клеменси погладила  Номанда по плечу и дала ему кусочек морковки. Не залаживается у нас с тобой сегодня работа, но ничего, прорвемся.

События развивались так стремительно, что Фридрих нашёл место для своего вмешательство лишь спустя добрые 15 минут после прибытия к левадам. Он слегка растерянно наблюдал за тщательно замаскированной под вежливый разговор перепалкой Клеменси и Марлены, и чётко осознавал, что всей душой и сердцем поддерживал своего тренера.
Тем не менее, во многом девушки просто не поняли друг друга. Марлена, видимо, и не догадывалась, что возмущение Клем вызвано лишь непринятием скачек как таковых, а не нежеланием тренировать скаковых лошадей либо протестом против использование терриории "Лотоса" так, как захочется директрисе. Клеменси, в свою очередь,  забыла об осторожности в вопросах, которые возникали при соприкосновении её взглядов на конный мир и вглядов традиционных.
Имея возможность наблюдать за всем со стороны, Фридрих лишь усилием воли сдерживал себя от вступления в спор. Ему безумно хотелось поддержать Клеменси, но он отдавал себе отчёт, что в данной ситуации это может лишь навредить ей, ещё больше разозлив Марлену. А директор, обозлившийся на подчинённых - это редко когда подарок.
Хотя ему, Фридриху, было проще, чем среброволосой Клеменси. Он, по факту, не был подчинённым Марлены; более того, он был, так сказать, клиентом, тем, от кого в какой-то степени зависело благополучие женщины и работа её КСК. Это во многом развязывало мужчине руки, настолько, что он позволил себе аккуратно обозначить свою позицию, никоим образом ненавредив при этом Клем: сразу после довольно пафосно произнесённой фразы "я здесь закон" (аз есмь царь -моментально передразнил Фридрих в мыслях), Хартманн расплылся в широкой беззлобной улыбке и подступил на шаг к Марлене. Затем несколько раз успокаивающе похлопал её по плечу, будто заигравшегося ребёнка, и тихо пробормотал, не переставая улыбаться: "Нуу, нуу, ти-ише".
Не дожидаясь реакции женщины, он отошёл на пару шагов от ограждения левады, предугадывая, что сейчас лучше оказаться внутри; пока Марлена подчёркнуто официально и холодно то ли просила, то ли приказывала Клеменси дать некую "небольшую лекцию с практическим занятием", Фридрих аккуратно подпрыгнул, упёршись руками в верхнюю доску ограждения, перемахнул через неё и мягко приземлился внутри левады. Выходка, хоть и не очень правильная с точки зрения занятия, весьма радовала его в сложившийся ситуации: во-первых, он опередил Марлену (получалось, что тренировка была не только приказом директрисы, но и и инициативой ученика); во-вторых, он лишний раз продемонстрировал себя во всей красе - при двух женщинах, одной из которых отчаянно симпатизировал, а вторую хотел немного позлить.
Он ободряюще взглянул на своего тренера, на миг приобняв её и мягко погладив по плечу. Жест, который мог быть истрактован и как дружеское ободрение, и как тёплое "спокойно, я здесь" от старшего брата. Он понимал, что девушка в силах взять себя в руки и без его помощи, но ничего не мог с собой поделать: хотел показать ей, что он рядом, он на её стороне, он поддержит, в случае чего.
Фридрих улыбнулся и снова обернулся к Марлене, поговорив с той же беззлобной улыбкой: Auweh!* Вы просто читаете мои мысли, Frau Грей! Я как раз и пришёл, чтобы начать обучаться поведению с незнакомым - Фридрих бросил взгляд на явно не горевшего желанием сотрудничать с человеком буланого жеребца - и полностью необученным конём. Немец аккуратно подошёл к Номанду сбоку, чуть позади от Клеменси, и мягко провёл по его шее одними пальцами. Хотел было заговорить с жеребцом, но вдруг опять обратился к Марлене с хулиганской улыбкой на лице: - Да и не могу согласиться с Вами, что пришёл во внеурочное время, liebe Frau. В "Лотосе" нет такого жёсткого распорядка, какой Вы, видимо, привыкли видеть в других КСК. Здесь всё более гибко и естественно. Он в очередной раз тепло улыбнулся, пытаясь всем своим видом показать, что на самом деле не хотел обидеть эту женщину, а хотел лишь объяснить, показать, помочь увидеть.
Снова оборачиваясь к тренеру и жеребцу, Фридрих не мог не вспомнить, что ещё совсем недавно был таким же, как Марлена. Не мог представить, что можно делать что-нибудь не по расписанию, не по графику, не по правилам. Сам был таким же зажатым, даже затиснутым в рамки и нормы, сам удивлялся каждому проявлению чего-то настоящего, живого. Только сейчас он понимал, насколько опасно это положение, как близко граничит с чёрствостью, как тяжело держать в нём баланс и заставлять себя видеть жизнь, ловить каждый её момент, чувствовать, а не подсчитывать.
Фридрих снова с благодарностью взглянул на Клем; улыбнулся ей, по-собачьи преданно и по-мужски восхищённо. Затем вернулся к официальной части своего прибытия: - Что ж... думаю, я вполне готов начать освоение новой главы книги "Построение отношений с лошадью". Сделал паузу, усмехнувшись про себя - ему нравилась их с Клем манера "оформлять" занятия под чтение абстрактной книги. Посмотрел Клеменси открыто в глаза и продолжил: -Клем, что я должен...
Его прервало неожиданное событие: в леваду вдруг завели ещё одного коня. Гнедой, лёгкий в движениях и невероятно привлекательный жеребец, как объяснила Марлена, оказался здесь из-за обвала потолка в конюшне Клуба. Это объяснение, впрочем, никак не умаляло того переполоха, который посеяло появление коня. Мало того, что занятие Фридриха прервалось, едва начавшись; буланный Номанд потерял остатки своего терпения и, взвившись на дыбы, вскоре уже вовсю носился по леваде. Марлена тем временем успела уже опять вывести коня наружу, намереваясь, видимо, сесть на него верхом. Конюх, появившийся невероятно быстро и так же быстро исчезнувший с гнедым в направлении амуничника, на время устранил "раздражителя" всеобщего спокойствия, что дало возможность собравшимся вспомнить, что здесь, собственно, должно быть занятие. Несколько мгновений шла немая борьба: тот, кто опомнился раньше остальных, получил бы моральное преимущество в этой негласной войне за авторитет. Но на этот раз Марлене удалось опередить Фридриха: -Ну вот, теперь все хорошо? Фредерик, вы не робейте, мы ожидаем от вас великих свершений. Сарказм в её голосе сыграл роль мощного стимулятора: Хартманн хитро прищурился и улыбнулся директрисе. - Фридрих. И не стоит беспокоиться.
Он уверенно посмотрел в сторону гасающего по всей леваде буланного жеребца. Сделал осторожный шаг вперёд, на ходу анализируя ситуацию. Она, конечно же, думает, что я тот же. Такой же неопытный заносчивый Хартманн-дурак, прибывший из Кёльна попонтоваться и переломать себе все кости... Что ж, пусть посмотрит, столкновение с реальностью довольно полезная вещь. Мысли о том, что Грей видит в нём его прошлого придали Фридриху сил. На секунду он сжал кулаки и повёл широкими плечами, будто разминая их. Переключил всё внимание на лошадь, потому что сейчас не существовало задачи важнее, чем поймать её; он ощущал эту ответственность интуитивно, потому что, по сути, ни от кого не поступало никакой команды. Но развитое за последнее время чутьё твёрдо подсказывало, что от исхода этого занятия зависело очень и очень многое. Это был шанс "Лотоса" доказать Марлене, что он имеет равное с другими КСК право на существование, что он такой же элемент существующего комлпекса, а не третьесортная конюшенка для отбросов, стоящая на обочине главной дороги.
Вдохнул и выдохнул, отбросив в сторону раздражение, возникшее при мысли о том, что "Лотос" воспринимается другими как что-то нижестоящее и менее важное. Это не так - он знал это так ясно и чётко, что никто на свете в этот момент не смог бы переубедить Фридриха в обратном. Сделал ещё шаг вперёд, внимательно присматриваясь к движениям жеребца: мощным, резким, непредсказуемым...
Таким ли уж непредсказуемым?
Фридрих впился глазами в буланного, не пропуская ни одного его рывка или движения головой. Он хорошо знал этот танец - танец насмехающийся над тобой лошади, танец животного, упивающегося своей свободой. Поначалу он кажется беспорядочным, но затем, понаблюдав некоторое время, ты начинаешь понимать его. Разгадываешь комбинацию, считываешь ритм, видишь повторы в траектории. Будто опытный пианист, который видит лишь отрывко написанного на нотной бумаге произведения, ты можешь предугадать, какая тональность бдует дальше, какой поворот мелодии, какая нота...
И какой финал. Потому что финал этой мелодии суждено сыграть Фридриху.
Он уверенно направился в сторону жеребца. Сотни раз проходил это с Дюранго, когда они учились понимать друг друга. Тело и разум ещё не забыли, как он фактически ежедневно был вынужден ловить этого такого же гордого, такого же насмехающегося, такого же упивающегося свободой жеребца...
Буланный сделал именно тот рывок, которого ждал Фридрих. Ровно в нужную секунду мужчина броском кинулся впеёрд, вытянув левую руку и схватив ею болтавшийся чёмбур. Затем упёрся ногами в грунт и чуть потянул чёмбур на себя, чтобы завернуть шею жеребца в сторону, не давая возможности вырваться вперёд. Случившееся  заставило коня замедлиться, а спустя миг - остановиться совсем. Восторженно и слегка удивлённо выдохнув ртом (Фридрих до сих пор радовался и не верил каждому разу, когда ему удавалось поймать носяющуюся по леваде лошадь), немец победно посмотрел на Марлену и Клем. Светившиеся счастьем глаза задержались на лице тренера чуть дольше, чем следовало: ему было приятно, что он не подвёл её.
Но расслабляться было рано. Тот же Дюр научил мужчину тому, что поймать лошадь - ещё не значит заполучить её принятие. Поэтому Фридрих тут же повернулся к жеребцу, стал сбоку от него (так, что оказался скрыт за ним от глаз наблюдавших), несильно потянул вниз за основание чёмбура, желая показать своё присутствие и намерение работать вместе. Затем одними пальцами провёл по щеке жеребца и посмотрел в большой, по-лошадиному глубокий глаз: - Номанд. Так, кажется, тебя зовут? Будучи всё ещё скрытым от глаз девушек, он знал, что и слышит его только конь. Он продолжил говорить тихим голосом: - Я знаю, что тебе не нравится это всё. Но послушай, парень, нам с Клем очень нужна твоя помощь. Никто не будет ездить на тебе или ломать твою волю любым другим способом, слышишь? Поверь мне. Всего одно занятие. Пожалуйста. Он замолчал, задержав взгляд на глазах буланного; не мог гарантировать, что конь понял слова, но надеялся, что тот понял посыл, просьбу или хотя бы отношение. Мягко надавил на плечо, желая развернуть его и подойти к Клеменси, чтобы услышать её мнение по поводу случившегося (а точнее сказать, откровенно надеясь на похвалу) и узнать, что нужно делать дальше. Пока они шагали к тренеру, Фридрих снова напустил на себя спокойный, уверенный и чуть задиристый вид, с которым он начинал занятие. Кашлянул и обратился к Клеменси: - Кажется, Гари здорово меня натренировал. Что дальше?

____
*Auweh - немецкий возглас удилвения, произносится как "Аувее"".